Аборт и его последствия

Почему я жалею, что сделала аборт

В 2001 году Эмма реализовала своё право на аборт. В этом решении она раскаивается все прошедшие годы.

Я узнала о своей беременности в понедельник 24 сентября 2001 года, через два дня после моего дня рождения (мне исполнилось 18). Я сразу решила рожать. Мы с Игорем расстались за три недели до этого, и когда я ему рассказала, он был в шоке, но сказал, что «даёт добро». Мои родители сказали, что аборт – единственный выход, что моя жизнь закончится, если я рожу этого ребёнка. Но так как Игорь меня поддерживал, я каждый раз улыбалась при мысли, что скоро стану мамой. Однако уже в среду Игорь согласился с моими родителями – он не был готов к тому, чтобы стать отцом. Я чувствовала себя такой одинокой и потерянной, что согласилась на аборт. Я не хотела этого, но мне хотелось, чтобы все были довольны и счастливы. Мои родители были на седьмом небе от счастья, когда узнали, что я переменила решение. Пошла в больницу, где мне после первичной консультации дали направление на аборт.

Аборт

2 ноября у Игоря был рабочий день, поэтому я попросила своих лучших подруг, Люду и Полину, пойти со мной в больницу. Мы пришли туда ровно в 8:00. Меня отвели в палату. Хотя меня ждали подруги, мне было страшно и одиноко, даже более одиноко, чем раньше. Следующие два часа прошли быстро. Я заполнила бланк, который мне принесли, приняла лекарства, переоделась в больничный халат, выпила ещё какие-то лекарства, заполнила ещё один бланк, и мне поставили капельницу.

Потом меня отвели в операционную. Я помню, что комната была большая и белая, и что из меня торчали какие-то инструменты. Я очень смутно помню свои ощущения и что происходило там внизу и звук откачивающего насоса. Ощущения были очень слабыми благодаря анестезии, но всё же я была в сознании и понимала, что происходит.

Я не помню, как попала обратно в палату, но помню, что заходила медсестра и сказала мне: «Ну что ж, ты больше не беременна». Эти слова задели за живое, и я зарыдала неудержимо. Зашли Люда и Полина, разговор получился неловким. Я была сонной из-за лекарств и оцепенелой.

В полдень мне разрешили пойти домой. Те четыре часа изменили всю мою жизнь. Я вошла в больницу с ребёнком, а вышла без него. В течение нескольких недель я была такая как обычно. Я чувствовала странную мучительную грусть, но так как меня предупреждали, что мне может быть грустно несколько дней, я решила, что это скоро пройдёт.

Мучительные последствия

В начале 2002 года до меня дошло – я сделала аборт. И пошла я на это только для того, чтобы другие люди были довольны. Я никогда не увижу и не подержу на руках своего ребёнка, не узнаю, каким бы он вырос. Я глубоко раскаивалась в том, что сделала аборт и в том, что не придавала значения своим желаниям. Я злилась на себя за то, что не отстояла, не защитила своего ребёнка, и на Игоря за то, что настоял на аборте и не поддержал после – и что смог спокойно жить дальше, как будто ничего не произошло. Я злилась на родителей за то, что не слушали моего мнения и указывали мне, что для меня лучше. Я очень скучала по ребёнку и была постоянно погружена в мысли о том, как протекала бы беременность, на каком сроке я была бы в данный момент, как бы все ко мне относились, какими были бы мои отношения с Игорем…

Неважно, что мне говорили. Я не считала своего ребёнка «просто мешочком клеток». Когда я только узнала, что беременна, у меня было чувство, что будет мальчик, и в те недели я начала называть его Алёшей. Так продолжалось и после аборта – почему-то называя своего утраченного ребёнка по имени, я чувствовала себя лучше. Алёша никогда не был «чем-то».

Потом стало хуже. Из весёлой беззаботной девчонки я превратилась в полную противоположность. Я не могла видеть своих друзей. Не хотела выходить из дома. Потеряла интерес к учебе, и это немедленно сказалось на оценках. Начала выпивать в надежде на умственное и эмоциональное оцепенение. Я стала воплощением гнева. Гнев был единственным чувством, которое я испытывала. Я легко поддавалась переменам настроения. То время, когда я должна была бы веселиться и наслаждаться каждым часом, стало худшим периодом моей жизни, наполненным множеством прежде неведомых эмоций и опасных мыслей.

В те месяцы после аборта, когда мне было особенно плохо, со мной рядом был только один человек, с которым я могла поговорить – моя лучшая подруга и соседка Полина. Она была так чутка ко мне. Если бы не она, я вряд ли была бы сейчас на этом свете. Иногда по ночам я обдумывала способы покончить с собой – я чувствовала, что не имею права жить после того, как лишила этого права Алёшу. Несколько раз я резала себя, чтобы почувствовать хотя бы часть той боли, которую, как я думала, «заслужила». Мои друзья ни о чем не знали.

Никто меня не предупредил, что «годовщины» будут такими тяжелыми. Когда подходил «срок», теряла голову и серьёзно обдумывала, как причинить физическую боль Игорю, и страшно сердилась на своих родителей – не могла разговаривать с ними, терпеть не могла их советов и злилась, когда слышала от них о чьём-нибудь ребёнке. Я винила себя за этот гнев, что в свою очередь заставляло меня злиться на себя. Это был порочный круг.

В это время я снова начала общаться с друзьями – только потому, что мне надоело пить в одиночку – и делала вид, что мне весело. Мы часто ходили в ночные клубы, и я «подцепляла» мужчин. Романы на одну ночь казались тогда неплохим развлечением – немного внимания, немного флирта, секс. А потом утром – неизбежное похмелье, неловкий разговор и наблюдение за тем, как очередной ухажер ретируется на максимально возможной скорости. Потом ожидание звонка и ощущение, что меня бросили, когда звонок так и не раздавался.

Крик о помощи

В конце концов, мои подруги сказали, что мне нужна помощь – они опасались за мою психику. Однажды в Интернете я натолкнулась на сайт помощи после аборта, и уже через 10 минут чтения всё для меня встало на свои места. Я узнала о явлении, называемом пост-абортный синдром (ПАС), все симптомы которого проявлялись у меня. Вдруг я перестала чувствовать себя такой одинокой – чувства, которые я испытывала, были обычными!

В больнице меня не предупредили о возможной депрессии. Напротив, мне сказали, что мне может быть немного грустно в течение нескольких дней, но это не продлится долго, и что большинство женщин испытывают облегчение. Но определенно, это не было правдой в моём случае и, как я узнала, для тысяч других женщин.

Дальнейшая жизнь

В Марте 2003 года моя младшая сестра объявила, что она беременна. Ей было 16 лет. Я с трудом подавляла гнев на своих родителей, которые позволили ей самой решать, как быть с беременностью (мне они этого не позволили). Всё время, пока моя сестра была беременна, я находилась в смятении, но день, когда родился мой племянник, был одним из самых счастливых в моей жизни. Я души в нём не чаяла; его внимательные взгляды, его забавное хихиканье и его явное доверие ко мне многому меня научили. К несчастью, четыре месяца спустя он умер от СВСМ (синдрома внезапной смерти внешне здорового младенца).

После долгих размышлений, мучений и переоценки ценностей моя жизнь налаживается. Я всё ещё страдаю от симптомов ПАС, особенно когда вижу беременных женщин, маленьких детей или вещи для младенцев (одежду, коляски, ходунки и т. д.). Я думаю «что если бы», «если бы только», но эти периоды теперь непродолжительны. Самые трудные для меня сейчас пара недель перед годовщинами – датами зачатия, проведения теста на беременность и аборта. Все эти даты заставляют меня думать, какой была бы моя жизнь, если бы я родила Алёшу.

Каждый день я жалею, что сделала аборт, что оказалась слабой, неспособной защитить своё дитя. Не проходит ни дня, чтобы я не думала об Алёше. Я глубоко верю, что ничто не происходит просто так, что всему есть свои причины. Я понимаю, что, пройдя через аборт, я многое поняла в жизни, переосмыслила и стала добрее и лучше. Но если бы я могла повернуть время вспять и родить Алёшу – и остаться прежней, невежественной женщиной небольшого ума – я бы это сделала.