Аборт и его последствия

Это всё обо мне

Трудная задача быть самым очаровательным ребёнком в мире, но ребята, это стоит того!!! Люди восторгаются мной везде, где бы я ни оказался. Я такой хорошенький. Я такой маленький. У меня такие крохотные-крохотные пальчики (по крайней мере, мне так говорят). Я люблю путешествовать, уютно устроившись у мамы на боку, и куда бы мы ни поехали, люди хотят взглянуть на хорошенького ребёночка.

Моей маме нравится такое внимание. Ей задают вопросы обо мне (обычно одни и те же), и она мной хвастается. Продавцы, официантки и просто случайные пожилые тётеньки подходят, чтобы улыбнуться и сказать мне какие-нибудь глупые слова или звуки. Это очень льстит.

Они говорят:

«Какой прелестный малыш!»

«Сколько ему уже?»

«Какие крохотные пальчики!» (Вот, откуда я знаю.)

«Как приятно пахнут младенцы!» Обычно я жду именно этого момента, чтобы испачкать подгузник, но большинство людей слишком хорошо воспитаны, чтобы заметить иронию ситуации.

Потом я вознаграждаю их. Я строю рожицы, такие как Печальная Улыбка, Дрожащая Губа, Широкий Зевок, Сонные Глазки, Премилое Чихание и – гвоздь программы – моя Долгая Очаровательная Улыбка. (иногда её я не демонстрирую. не хочу, чтобы к ней привыкли.) Небольшой вздох, немного бульканья в углу рта. Всё. Закончено.

Жизнь двухмесячного младенца полна волнений и . В мире столько интересных звуков и красивых вещей, на которые стоит посмотреть, особенно лампочек. Я могу часами смотреть в окно на то, как листья складываются в узоры, и слушать проезжающие машины. Мне нравится звук фена, стиральной машины и Джимми Хендрикса. Столько удовольствий! Некоторые звуки раздаются неожиданно и пугают меня. Иногда… Ой, нет! Что это за шум? Слава Богу. Просто это я описал пелёнки. М-м-м-м, тепло. Два или три взрослых поблизости думают, что это мило. Они зовут мою маму. Очень скоро она придёт.

Я ещё не рассказал вам о своей маме. Она особенная. Такой другой нет. Жизнь без неё не имела бы смысла. Когда я слышу её голос, я начинаю оглядываться, потому что знаю, что тепло, комфорт, еда и счастье рядом. Я люблю её запах, который лучше любой парфюмерии, и её голос, который звучит, как когда ангелы поют колыбельные. Она идёт! Я смотрю и смотрю на неё, любя её всей душой. Моя мама, моя красивая мамочка! Она берёт меня на руки и смотрит мне в глаза. Блаженство! Мы проводим много времени вместе. Мама возит меня в коляске в долгие поездки по городу. Это ОЧЕНЬ скучно, и я засыпаю. Сначала я стараюсь не спать и смотреть на мир, проходящий мимо. Я не буду спать. Но ребята, эти покачивания так приятны. О-о-о! Удобно. Я отключаюсь. Думаю, маме этого и надо, хотя я не знаю, почему она хочет, чтобы я заснул.

Мне так весело. Ночью я сплю рядом с мамой в маленькой плетёной кроватке такой же высоты, как и её кровать (когда я сплю, хи-хи). Она может вытащить меня оттуда, когда я сержусь или мне одиноко или когда я икаю. Она практически даже не просыпается. Мы укладываемся поудобнее, прижимаемся друг к другу, и я засыпаю. Но почему-то просыпаюсь я всегда в своей кроватке. Моё любимое занятие – купаться в ванне. Мы наполняем её водой и залезаем туда вместе. Мама нежно держит мою голову так, чтобы вода не попадала мне в уши, и отпускает моё тело. Прошло всего два месяца, но я всё ещё не забыл, как плавать. Я болтаю руками и ногами. Я широко раскрываю глаза и много ей улыбаюсь, чтобы она поняла, что надо больше купаться и меньше кататься по городу. Я пытаюсь опустить голову ниже, но мама не даёт. Она брызгает водой мне на животик. Ух-ты, как хорошо! Давай ещё! На самом деле больше всего я люблю кушать, то есть сосать мамину грудь. У нас это хорошо получается. Нам об этом даже думать не приходится, мы можем кормиться где угодно. Иногда люди даже не знают, что я кушаю. Мама немного нервничает, когда кто-нибудь подходит посмотреть на меня. А мне всё равно. Сосать мамину грудь – это моё главное удовольствие в жизни. Это воплощение покоя и отдыха. Играть с папой тоже весело, хотя всё, что он делает, страшновато. Когда он целует меня в щёку, это шершаво и громко. Когда он говорит, его голос рокочет как гром. Он меня подбрасывает и играет мне на гитаре, и иногда я чувствую себя так, как будто попал в дикий шторм. Мама всегда говорит: «Прекрати! Не делай этого с ребёнком!» Но до сих пор мне это не вредило. Потом он берёт меня на руки и кладёт к себе на грудь. Он похлопывает меня по спине, и мы засыпаем. Папа не умеет так утешить как мама, но зато он намного круче.

Жизнь хороша, кроме того времени, когда у меня в животике газы, которые приводят меня в ярость. Я должен сказать об этом маме, чтобы она избавила меня от них. Я даю ей знать хорошо и громко, чтобы она сразу поняла. Я не хочу, чтобы меня укачивали и кормили, я хочу, чтобы меня потрясли и хорошенько потёрли мне спинку. Ненавижу газы. Но за исключением газов жизнь прекрасна. Я упорно тружусь. Я должен расти, кушать, рассматривать ручки, играть пальчиками, засовывать кулачок в рот, а ещё работать над звуками: учиться хрюкать, гулить, ворчать, хныкать, булькать, мычать, щебетать. Моя мама называет меня своим маленьким лесным зверьком. Иногда взрослые пытаются копировать мои звуки. Это уморительно, и я всегда поощряю их. Думаю, взрослые не понимают, какие они простофили, мои родители особенно. Я издаю отвратительные звуки глубоко у меня в животике или в подгузнике, а они собираются вокруг меня и восхищаются мной, считая меня милым и забавным. Если я делаю это в серьёзном тихом месте, например в библиотеке или церкви, им всё равно нравится. Но хотя иногда они ведут себя глупо, я очень рад, что они выбрали меня быть их ребёнком. Кажется, я им идеально подхожу. (И потом, как я всегда говорю, у них отменный вкус.)

Назад